Салоны красоты РК

Форма входа
Поиск
Архив записей
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всего ответов: 302
Статистика

Онлайн всего: 0
Гостей: 0
Пользователей: 0
Мы вконтакте Сообщество в ЖЖ На яндекс-фото





На Одноклассниках

Мой Мир@mail.ru

На Facebook'е







Брыкин Бор

Конный туризм в Рязанской области

Руины стекольного завода

Немного о руинах:
Стекольный завод Русско-Бельгийского общества.

Схема завода

Схема завода
Историческая справка:

Отец последней помещицы, Федор Андреевич Беклемишев, построил стекольный завод, располагавшийся в урочище Славянка (по другому произношению, слышанному мною однажды – Соловянка), на нынешней территории заповедника, в кв. 85, западный отдел. Остатки завода можно видеть там и по сей день. До наших дней, однако, сохранился бывший шлифовальный цех его - одноэтажное кирпичное строение, где в настоящее время размещается "Музей природы" заповедника. Целы в поселке и другие кирпичные постройки, возведенные Беклемишевыми (здание прежней электростанции и жилые дома Лакашинского лесничества).

Владела помещица и водяной мельницей на Пре. Она располагалась у подножия древнего городища. Остатки мельничной плотины и другие свидетельства существования мельницы и сейчас видны на Пре под конторой бывшего Лакашинского лесничества. Мельник арендовал ее у Беклемишевых. Возле мельницы стоял его дом, и здесь же был переезд через Пру. Мельницей пользовалось не только население ближайших деревень, но и крестьяне более далеких мест, приезжавшие и из Касимовского уезда, и из села Ижевского.

Мельничная плотина, подпирая воду, приводила к затоплению части пойменных лугов. Поэтому весной плотину не запирали до окончания сенокоса. Сено сразу же вывозили, после чего закрывали шлюзы и вода начинала подтапливать недавние сенокосы.

По свидетельству старожилов, пахотной земли у Беклемишевой было сравнительно немного. Ее поля располагались по обе стороны речки, бегущей мимо спиртзавода, вверх по течению от моста. Но поля эти хорошо удобрялись и давали немалые урожаи. Работа на них велась поденщиками, причем крестьяне охотно брались за нее. Расчет за работу управляющий производил в тот же день. Были в имении и постоянные наемные рабочие - скотники, конюхи, кучер и другие. Помещичий покос убирали крестьяне на определенных условиях: часть сена - владелице, часть - себе. При этом покосники не упускали случая тайно нарушать договоренность в свою пользу. С другой стороны, управляющий помнил, что проезд на крестьянские земли порой проходил через помещичьи владения. За право проезда взымался "налог" - отработать 5-6 дней на вывозе навоза с коровников и телятников имения.

Отношения крестьян и помещицы отнюдь не были излишне напряженными. Беклемишева отличалась немалым либерализмом, порой охотно помогала нуждающимся, устраивала для крестьянских детей Новогоднюю елку с раздачей подарков, организовала для них школу, называвшуюся "семинарией". Эта школа находилась вблизи помещичьего дома, в двухэтажном здании (сгоревшем после революции). "Семинария" соответствовала школе-семилетке. Была в Лакаше и начальная школа, из красного кирпича, которая цела и поныне. (По некоторым сведениям, в этом доме размещалась и волостная управа).

От стекольного завода на Славянке, выпускавшем зеркальное стекло, были проложены хорошие по тем временам дороги, мост через Пру. Стекло везли в Брыкин Бор, где его шлифовали. Крест Лакашинской церкви был сделан из зеркала. Он ослепительно сверкал на солнце, ярко - при луне, и был виден издалека.

В последние годы XIX века в Брыкином Бору началось грандиозное строительство нового крупного стекольного завода Русско-Бельгийского общества. Строительство длилось три года. В нем участвовало много местного населения и приезжие бельгийские рабочие - всего 2-3 тысячи человек. Приезжие некоторое время жили в шалашах. Для стройки требовался кирпич и в районе нынешней метеостанции возник завод по производству кирпича. В 1901 году строительство было закончено. Новый завод располагался на площади в 3 гектара. Под землей были упрятаны кирпичные подвалы, где размещались машинные отделения и плавильные печи. Над землей поднимались одноэтажные деревянные корпуса заводских цехов. Высоко в небо возносились восьмидесятиметровые кирпичные трубы заводской котельной, имевшей три огромных паровых котла. Их дополняли трубы электростанции. На самом высоком месте поселка (в районе прежней леснической сушилки) стояли огромные железные чаны: два для нефти (используемой как топливо) и один - для воды. Воду из Пры в него подавала водокачка, нефть привозили баржами. По трубопроводам и вода, и нефть поступали на завод и электростанцию. Одновременно с заводом возникли дома, где жили мастера и рабочие. Одна улица вытянулась от бывшего старого до нового хозяйственных дворов заповедника; другая -вдоль нынешней лесной дороги от старого хозяйственного двора на Папушево. Дома были одноэтажными. Один из них сохранялся до недавних пор - это дом С. И. Голикова (был разобран в 1990-х гг.). Другой, сильно измененный последующими переделками, бывший жилой дом, где размещался и прежний медпункт.

В поселке построили баню, двухэтажный дом директора завода, двухэтажный деревянный дом для приезжих, здание конторы завода. Возникла сеть насыпей (сохранившихся и поныне) для усовершенствованных дорог. По одной из них проложили рельсы к Пре, где была сооружена эстакада. Здесь в половодье и в периоды высокого уровня воды причаливали речные суда, в частности - баржи, на которых вывозили готовую продукцию. Впрочем, вывозили ее и на лошадях на Красный Холм (пристань на Оке).

На бланке нового завода значилось: "Бывшая фирма Ф. А. Беклемишева" - характерная деталь, свидетельствующая о высоком авторитете "бывшей фирмы"

Как и прежний завод на Славянке, новый выпускал зеркальное стекло высокого качества, настольное стекло "под мрамор". Планировалось дальнейшее расширение ассортимента.

Перед домом директора насадили аллею, для нее были привезены серебристые тополя - именно тогда они и появились в поселке. (Последний из тополей аллеи, как "перестойный", спилили в конце пятидесятых годов ХХ-го века, хотя могучее дерево было вполне здоровым.) Их потомство можно видеть и сейчас перед каменной (бывшей) конторой заповедника. На территории поселка находилась также оранжерея. (Впоследствии, уже во времена заповедника, там были картофельные огороды.) Потом на их месте возникли жилые дома "Макаровки" - так именуется жилой микрорайон в пределах поселка.)

В 1901 году новый завод начал действовать. Песок для варки стекла возили с территории нынешнего заповедника, с "Васькина поля". Но проработал завод недолго. По договоренности с владельцами конкурирующего стекольного завода в Екатеринославе, согласившимися выплатить крупную компенсацию, производство стекла в Брыкином Бору было прекращено, завод в 1903 году остановлен и законсервирован. Рабочие разъехались.

Но поселок продолжал жить. В нем работала лесопилка, водяная мельница. Летом иногда наезжала с многочисленными гостями Беклемишева. В 1905 г. к прочим постройкам присоединился дом лесничего. Он цел и по сей день, хотя изменен последующими пристройками. В нем всегда жили лесничие. Последним из них был лесничий Лакашинского лесничества С. В. Иваников.

Война 1914 г. резко изменила жизнь. Прошла мобилизация. Вскоре в Брыкином Бору появились беженцы из Польши. Они приехали на своих лошадях, целыми семьями, и поселились в бараках, которые сами же и строили. Работали у Беклемишевой на лесоразработках. И сама Беклемишева не оставалась в стороне от потрясений, вызванных войной. В Москве она учредила и содержала собственный госпиталь для раненых, принимала деятельное участие в инспектировании казенных госпиталей. Во время одной из таких инспекторских проверок обнаружила среди раненых солдат крестьянина дер. Папушево, Степана Лексюкова, до мобилизации работавшего у нее истопником, и забрала его в свой госпиталь. Об этом рассказал его сын, Александр Степанович Лексюков, в прошлом работавший в заповеднике.

Февральская революция 1917 г. не успела произвести заметных сдвигов в жизни местного населения. Октябрьская революция также поначалу ничем себя не проявила. В деревню стали возвращаться те из местных жителей, что раньше покинули село, переселились в города (Астрахань, Ригу, Ростов), где работали бондарями на рыбных промыслах. Они принесли с собой лозунги и идеи Октябрьской революции. Озлобление населения против затянувшихся тягот военного времени и порух в личном хозяйстве проявилось в том, что под влиянием агитации некоторые жители деревни Папушево остановили подводы, везшие с мельницы муку Беклемишевой, и растащили мешки. Лакашинские крестьяне, узнав об этом, возмутились и потребовали собрать сход. Но сход под влиянием агитации вернувшихся из города рабочих решил разделить имущество помещицы между крестьянами и те, не откладывая дела в долгий ящик, тут же принялись за дележку. Говорят, что Беклемишева вышла к мужикам, попросила и ее взять в долю. Но в этом ей было решительно отказано. «Ну, так возьмите и бычье ярмо, оно вам ещё пригодится!» – произнесла помещица загадочные слова. Дележка шла полным ходом: выгоняли скот, со спиртзавода выкатывали бочки. Спирта было много, и при дележке не обошли ореховских мужиков, будто бы кричавших: "А нам-то что же? И нам дайте!".

Помещица велела кучеру закладывать лошадей и уехала в Шилово, к железной дороге, и далее - в Москву. Больше никто о ней ничего не слыхал. Прощаясь с кучером, бывшая помещица подарила ему лошадей - ей они больше не понадобятся.

Между тем в Папушево доставили причитавшуюся долю добычи. На одном из огородов стали резать помещичьих свиней и делить спирт. Сколько в семье людей - столько ей и ведер спирта. Семьи же были немаленькие, поэтому под спирт занимали всякую свободную посуду, какую находили в доме: чугуны, ушаты, самовары...

Когда весть о дележе распространилась по округе, в Папушево и прочие "разбогатевшие" села стали приходить из других, порой очень отдаленных деревень, чтобы на что-нибудь выменять спирт. Но, видимо, "наследники" Беклемишевой неохотно расставались с "живительной влагой" или, может быть, ходоков из других деревень было не так много, потому что повальное и длительное пьянство охватило участников дележа. Порой люди умирали от опоя. Двое умерли в Папушеве, несколько человек в Лакаше.

Через некоторое время, когда спирт был выпит, оставшиеся в живых будто бы направились к спиртзаводу, на этот раз - чтобы разломать его. Говорят, навстречу им вышел винокур и спросил, зачем они хотят ломать завод. В толпе, вооруженной ломами, кричали: "Ленин сказал: - всё наше!" Винокур им отвечал: "Ленин сказал: земля - крестьянам, фабрики - рабочим. Вот землю и берите. А завод - не ваш. Да и какая вам польза, если вы его сломаете? Заводик маленький, достанется вам каждому всего по двадцать кирпичей. Что вы из них сделаете? А вот вы вырастите картошку, привезете мне - я из нее спирт выгоню. И вам хорошо, и мне - неплохо..."

Эта речь убедила мужиков, и они разошлись. Спиртзавод остался цел. Однако многим другим постройкам, принадлежавшим Беклемишевой, повезло гораздо меньше. Были разрушены коровники и телятники, сгорели некоторые деревянные дома. Крестьяне прогнали мельника (он был не из здешних), рассчитывая пользоваться мельницей самостоятельно. Но, лишенная надлежавшего присмотра и ухода, мельница приходила в упадок и понемногу развалилась. Еще раньше сгорел дом мельника. Но постепенно жизнь вошла в нормальную колею. Помещичьи земли перешли к крестьянам. Жившие в Брыкином Бору поляки вернулись домой. (Из них осталась лишь одна семья, но последние ее представители покинули поселок после войны 1941-1945 гг.)

Стекольный завод был в полной сохранности. Его охраняли красноармейцы, посменно присылаемые для этого из Спасска. Перед заводом стояла караулка, в которой они жили. Но в 1924 г. из Москвы приехал некто Константинов, якобы уполномоченный ЦК по ликвидации завода. Потом его сменил другой приезжий, Баранов. Начали ломать заводские постройки, продавать дома, кирпич и прочее. Именно тогда в Папушеве появились кирпичные дома. Чугун разбивали и бой возили на лошадях на чугунолитейный завод в Сынтул (около Касимова). Разбивали на составные части огромные клепанные железные чаны - резервуары для нефти и воды. Именно за этим занятием житель дер. Папушево Дорожкин Трофим Андреевич, впоследствии работавший в заповеднике, потерял глаз, выбитый отскочившим из-под зубила осколком металла. Чаны отправили на какой-то завод. Вывезли паровые котлы. В Папушеве была в ходу частушка: «Нос повесил Брыкин Бор, мохом зарастает - Константинов-негодяй завод расхищает».

Таким образом, завод был полностью разрушен. От него остались лишь выложенные кирпичом подземные сооружения. Но и в последующие годы, вплоть до нашего времени (в последний раз - при строительстве турбазы в Брыкином Бору) их продолжали разрушать, разбивая кирпич на щебенку: качество скрепляющего цемента таково, что извлекать кирпичи целиком не удается.


И немного современности:

Сейчас на месте завода находятся руины, напоминающие древний разрушенный город. От наземной части завода совершенно ничего не осталось, но зато его подземный мир выглядит очень впечатлительно.

Руины цехов завода

Руины цехов завода

Арочные своды, а точнее то что от них осталось, очень разнообразны: некоторые имеет высоту около 3х метров и шириной около 2х (скорее всего это были центральные проходы),

Руины цехов завода

Руины цехов завода

Другие же 2 метра в высоту и достаточно узкие

Другие же 2 метра в высоту и достаточно узкие

Узкий ход

Узкий ход

Входа на какой либо закрытый этаж я так и не нашел, хотя по окрестностям заметно, что этажей было как минимум три, и не везде они провалились.

На поверхности имеется огромное количество провалов, уже затянутых землей.

Все провалы в которые можно заглянуть, также можно и обойти, чтобы пройти внутри, т. е. все узкие щели вниз, можно увидеть изнутри прохода отойдя буквально 10метров.

Еще очень заинтересовала деревянная дверь, которая находится на первом ниже поверхности этаже, а точнее ее происхождение,

Деревянная дверь

Деревянная дверь

Т. к. от нее идет прямой проход который обрывается завалом. По моим впечатлениям, учитывая старость двери, она была установлена, чтобы там не блуждали дети, когда некоторая часть первого подземного этажа еще не была завалена.

Огромная воронка в центре завода наводит на мысль, что в этом месте был огромный цех, который впоследствии, скорее всего обвалился.